Углеводный обмен и долголетие: взаимосвязь с гериатрическими синдромами и смертностью у пациентов в возрасте 90 лет и старше

лет

предоставляем актуальную медицинскую информацию от ведущих специалистов, помогая врачам в ежедневной работе

Присоединяйтесь!

Личный кабинет

лет

Присоединяйтесь!

лет

Присоединяйтесь!

Углеводный обмен и долголетие: взаимосвязь с гериатрическими синдромами и смертностью у пациентов в возрасте 90 лет и старше

string(5) "77331"

Эндокринология Гериатрия

1236

19 декабря 2023

ОСП РГНКЦ РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России, Москва, Россия

ФГБУ «ЦСП» ФМБА России, Москва, Россия

Цель исследования: оценить состояние углеводного обмена у долгожителей в Центральной России и изучить его взаимосвязь с гериатрическим статусом и смертностью в течение 1 года.

Материал и методы: в исследование включались долгожители в возрасте 90 лет и старше, проживающие в Москве и близлежащих регионах. Участникам проводились сбор анамнеза, комплексная гериатрическая оценка, антропометрические измерения и функциональные тесты. Дополнительно оценивались показатели углеводного обмена: глюкоза, инсулин, индекс инсулинорезистентности HOMA-IR, гликированный гемоглобин. Через 1 год после включения в исследование уточнялся статус долгожителя (жив/умер).

Результаты исследования: в исследование включены 3811 человек (медиана возраста 92 года) 36,6% которых имели нарушения углеводного обмена. Среди пациентов с установленными нарушениями углеводного обмена обнаружено увеличение риска наличия депрессии (отношение шансов (ОШ) 1,25, p=0,006), ортостатической гипотензии (ОШ 1,35, p=0,01) и полипрагмазии (ОШ 1,78, p<0,001). При этом статистически значимых ассоциаций с другими гериатрическими синдромами и смертностью в течение 1 года выявлено не было. При исследовании ассоциаций параметров углеводного обмена со смертностью было показано, что уровень инсулина (ОШ 0,98, p=0,001) и значения HOMA-IR (ОШ 0,97, p=0,02) обратно коррелировали со смертностью в течение 1 года. Медианный уровень HOMA-IR у выживших и умерших долгожителей в возрасте 90 лет статистически значимо различался (1,605 и 1,387 соответственно, p=0,009). Отрицательная ассоциация со смертностью для них сохранялась только в Q1 (HOMA-IR≤0,92).

Заключение: долгожители с нарушением углеводного обмена являются группой риска по наличию депрессии и ортостатической гипотензии. Нарушения углеводного обмена не ассоциированы со смертностью в течение 1 года, что свидетельствует о том, что возраст возникновения и продолжительность заболевания играют бόльшую роль, чем просто факт их наличия у долгожителя.

Ключевые слова: долгожители, углеводный обмен, сахарный диабет, гериатрические синдромы, депрессия, полипрагмазия.

Carbohydrate metabolism and long life: association with geriatric syndromes and mortality in patients aged 90 years and older

A.V. Balashova¹, L.V. Machekhina¹, O.N. Tkacheva¹, E.N. Dudinskaya¹, A.A. Mamchur², V.V. Erema², M.V. Ivanov², D.A. Kashtanova², E.M.Shelley¹, I.S. Kordyukova^1, A.M. Rumyantseva², V.S. Yudin², A.A. Keskinov², S.A. Kraevoy², S.M. Yudin², I.D. Strazhesko¹

¹Russian Geriatric Scientific and Clinical Center of the Pirogov Russian National Research Medical University, Moscow

²Center for Strategic Planning, Moscow

Aim: to evaluate the state of carbohydrate metabolism in centenarians of central Russia and study its association with geriatric status and mortality during 1 year.

Patients and Methods: the study included centenarians aged 90 years living in Moscow and nearby regions. Medical history taking, comprehensive geriatric examination, anthropometric measurements, and functional tests were performed in all participants. Parameters of carbohydrate metabolism (glucose, insulin, HOMA-IR insulin resistance index, glycated hemoglobin) were also measured. One year after inclusion, the centenarian status (alive/died) was specified.

Results: the study included 3811 individuals (median age 92 years). Carbohydrate metabolism disorders were diagnosed in 36.6%. Among patients with established carbohydrate metabolism disorders, higher risks of depression (odds ratio/OR 1.25, p=0.006), orthostatic hypotension (OR 1.35, p=0.01), and polypharmacy (OR 1.78, p <0.001) were reported. However, no significant associations with other geriatric syndromes or mortality within a year were detected. The study of associations of carbohydrate metabolism parameters with mortality has demonstrated that insulin levels (OR 0.98, p=0.001) and HOMA-IR (OR 0.97, p=0.02) inversely correlate with mortality within a year. The median HOMA-IR levels in survivors and deceased centenarians aged 90 years were significantly different (1.605 and 1.387, respectively, p=0.009). Their negative association with mortality persisted only in Q1 (HOMA-IR ≤0.92).

Conclusions: centenarians with carbohydrate metabolism disorders are at risk for depression and orthostatic hypotension. Carbohydrate metabolism disorders are not associated with mortality within a year, thereby demonstrating that age at onset and disease duration are more important than merely having these disorders.

Keywords: centenarians, carbohydrate metabolism, diabetes, geriatric syndromes, depression, polypharmacy.

For citation: Balashova A.V., Machekhina L.V., Tkacheva O.N., Dudinskaya E.N., Mamchur A.A., Erema V.V., Ivanov M.V., Kashtanova D.A., Shelley E.M., Kordyukova I.S., Rumyantseva A.M., Yudin V.S., Keskinov A.A., Kraevoy S.A., Yudin S.M., Strazhesko I.D. Carbohydrate metabolism and long life: association with geriatric syndromes and mortality in patients aged 90 years and older. RMJ. 2023;10:17–23.

Для цитирования: Балашова А.В., Мачехина Л.В., Ткачева О.Н., Дудинская Е.Н., Мамчур А.А., Ерема В.В., Иванов М.В., Каштанова Д.А., Шелли Е.М., Кордюкова И.С., Румянцева А.М., Юдин В.С., Кескинов А.А., Краевой С.А., Юдин С.М., Стражеско И.Д. Углеводный обмен и долголетие: взаимосвязь с гериатрическими синдромами и смертностью у пациентов в возрасте 90 лет и старше. РМЖ. 2023;10:17-23.

Углеводный обмен и долголетие: взаимосвязь с гериатрическими синдромами и смертностью у пациентов в возрасте 90 лет и старше

Введение

Распространенность нарушений углеводного обмена увеличивается с возрастом: по данным Американской диабетической ассоциации, четверть людей старше 65 лет имеют сахарный диабет (СД) 2 типа (СД2), еще половина — предиабетические нарушения углеводного обмена [1]. В мире среди населения в возрасте от 20 до 79 лет доля пациентов с СД варьируется от 4 до 8,1%, достигая максимума в период 60–64 лет [2]. В РФ данный показатель составляет в среднем около 7% [2]. По данным Федерального регистра сахарного диабета России, более 60% пациентов с СД2 — люди пожилого возраста [3]. И даже у людей, не имеющих нарушений углеводного обмена, по результатам наиболее крупного Балтиморского лонгитудинального исследования старения (BLSA), включившего 2700 участников, с возрастом уровни глюкозы при проведении орального глюкозотолерантного теста повышались с каждым десятилетием, пока не достигли пика на седьмом десятилетии. Такая тенденция объясняется рядом патогенетических особенностей пожилого возраста: уменьшение уровня физической активности и изменение характера питания приводят к изменениям композиционного состава тела (увеличение доли жировой ткани и уменьшение доли тощей массы тела), что, в свою очередь, может сопровождаться повышением инсулинорезистентности (ИР), гиперинсулинемией, повышением глюконеогенеза в печени. Также не исключается, что с возрастом нарушается секреция инсулина β-клетками поджелудочной железы, однако результаты исследований в отношении этого вопроса остаются неоднозначными [4].

Неоднозначными оказываются и данные о влиянии нарушений углеводного обмена на развитие гериатрических синдромов (ГС) и продолжительность жизни. Так, в группе пожилых людей описана взаимосвязь между состоянием углеводного обмена и некоторыми ГС: более высокая распространенность старческой астении, когнитивных нарушений, депрессии, саркопении и полипрагмазии у пациентов с СД2 [5, 6]. Однако по результатам канадско-китайского исследования 2016 г. когорты долгожителей со средним возрастом 93,7 года метаболический синдром не показал статистически значимой ассоциации со смертностью [7]. Тогда авторы предположили, что в этом возрасте на первый план выходят другие гериатрические проблемы, такие как синдром старческой астении [7].

Известно, что для долгожителей в целом характерна более низкая распространенность СД, что может быть связано с его отрицательным влиянием на продолжительность жизни. Так, в многоцентровом китайском исследовании среди 1002 участников в возрасте 100+ лет СД был выявлен у 9,5%, предиабет (нарушение гликемии натощак) — у 8,1%, среди более молодых участников (798 человек в возрасте 80–99 лет) — у 11,4 и у 4,4% соответственно [8]. В других зарубежных исследованиях СД у долгожителей диагностировался также достаточно редко, его имели не более 10% участников [9, 10].

Перед нами встала проблема отсутствия данных о состоянии углеводного обмена в группе долгожителей в российской популяции. В то же время остается множество вопросов: сохраняется ли у долгожителей тенденция к росту распространенности СД и предиабетических нарушений, связаны ли они с возраст-ассоциированными проблемами (включая ГС), определяет ли наличие СД долгосрочные прогнозы в этой категории пациентов. Отдельной проблемой является и возможная неоднозначность критериев постановки диагноза «сахарный диабет» в глубоко пожилом возрасте. В данном исследовании мы рассмотрели ассоциации между нарушениями углеводного обмена и наличием ГС у долгожителей, а также годовыми исходами.

Цель исследования — оценить состояние углеводного обмена у долгожителей в Центральной России и изучить его взаимосвязь с гериатрическим статусом и смертностью в течение 1 года.

Материал и методы

Данное когортное исследование выполнено в рамках крупного научно-исследовательского проекта по изучению состояния здоровья долгожителей России, проводимого на базе ОСП РГНКЦ ФГБОУ ВО РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России совместно с ФГБУ «ЦСП» ФМБА России. В исследуемую группу включались лица в возрасте 90 лет и старше, предоставившие письменное информированное согласие на участие в исследовании. Выборка формировалась произвольным способом: поиск участников осуществлялся с привлечением социальных служб, пансионатов для ветеранов труда, геронтологических центров и других гериатрических служб Москвы и ближайших регионов (Московской, Владимирской, Калужской, Тверской и Тульской областей). Исследование было одобрено локальным этическим комитетом ОСП РГНКЦ РНИМУ им. Н.И. Пирогова, протокол № 30 от 24.12.2019.

Участникам исследования проводилась комплексная гериатрическая оценка со сбором анамнеза, применением гериатрических шкал и опросников (шкала оценки функционального статуса Бартел, шкала оценки деятельности в повседневной жизни Activities of Daily Living Scale, ADL), шкала оценки инструментальной деятельности в повседневной жизни (Instrumental Activities of Daily Living Scale, IADL), краткая батарея тестов физического функционирования, динамометрия, скрининг «Возраст не помеха»). Подтверждение диагноза «старческая астения» проводилось при наборе 7 и менее баллов по результатам краткой батареи тестов физического функционирования и по решению врача-гериатра на основе актуальных клинических рекомендаций. Пациенты, набравшие 7 и более баллов по шкале IADL, рассматривались как зависимые от посторонней помощи. Оценка когнитивного статуса осуществлялась с помощью краткой шкалы оценки психического статуса (Mini-Mental State Examination, MMSE): значение <24 баллов расценивалось как пороговое для выявления когнитивных нарушений. Учитывая невозможность контроля изменений в домашних условиях, данные о росте и массе тела пациентов брали из имеющейся на руках медицинской документации. Исходя из значений роста и массы тела рассчитывали индекс массы тела (ИМТ), результаты которого интерпретировались согласно рекомендациям ВОЗ. Окружность талии (ОТ) измерялась с помощью сантиметровой ленты по стандартным рекомендациям, ОТ ≥94 см у мужчин и ≥80 см у женщин указывала на наличие абдоминального ожирения. Динамометрия проводилась с помощью кистевого электронного динамометра ДМЭР-120 (производитель АО «ТВЕС», Россия), каждому пациенту предоставлялось две попытки на ведущую руку. Выводы о наличии саркопении делались на основании лучшего показателя динамометрии: применялись референсные значения с учетом пола и ИМТ. Для оценки статуса питания использовалась краткая шкала оценки питания (Mini Nutritional assessment, MNA): значение <17 баллов свидетельствовало о наличии у участника мальнутриции. О наличии полипрагмазии свидетельствовало применение исследуемым 5 и более препаратов для постоянной терапии. Заключение о наличии недержания делалось врачом-исследователем по результатам тематических вопросов в структуре комплексной гериатрической оценки.

Всем участникам проводился забор образцов крови натощак с последующей оценкой показателей углеводного обмена: глюкоза (фотометрический метод) и инсулин (хемилюминесцентный анализ) с последующим расчетом индекса инсулинорезистентности (HOMA-IR), гликированного гемоглобина (HbA1c), а также капиллярный электрофорез.

Через 1 год после включения в исследование его участникам или их родственникам звонили по телефону, уточняя статус долгожителя (жив/умер), а также дату и причину смерти.

Интерпретация состояния углеводного обмена проводилась согласно актуальным клиническим рекомендациям [11]: участник со значениями глюкозы плазмы натощак (ГПН) ≥6,1 ммоль/л и/или HbA1c ≥6,0%, а также те, кто имел СД по данным анамнеза, и те, кто получал сахароснижающие препараты на момент обследования, были отнесены в группу «Нарушения углеводного обмена». Все остальные участники расценивались как не имеющие нарушений углеводного обмена. Вывод о наличии ИР делался в случае значения HOMA-IR≥2,7.

Статистический анализ данных проводился с помощью языков программирования R (версия 4.1.3) и Python (версия 3.9.12). Данные о некоторых показателях представлены лишь для части когорты ввиду невозможности получения достоверных данных у ряда участников (когнитивные нарушения, физические ограничения, препятствующие проведению измерений), неосведомленности лиц, осуществляющих уход за ними, а также при отсутствии медицинской документации.

Числовые переменные описывались с помощью следующих статистик:

Для всех переменных рассчитывалось количество непропущенных значений (N).
Нормальность распределения переменных рассчитывалась при помощи критериев Шапиро — Уилка.
Для переменных с нормальным распределением рассчитывались арифметическое среднее (M) и стандартное отклонение (SD). Для сравнения групп использовался критерий Стьюдента в случае двух групп и ANOVA в случае трех и более групп.
Для переменных с распределением, отличным от нормального, рассчитывались медиана (Me) и первый, третий квартили [Q1; Q3]. Для сравнения групп использовался критерий Манна — Уитни в случае двух групп и критерий Краскелла — Уоллиса в случае трех и более групп.

Категориальные переменные описывались с помощью абсолютных и относительных количеств участников (в процентах с точностью до второго знака после запятой). Для сравнения использовался критерий χ2. Ассоциация показателей углеводного обмена с ГС и смертностью в течение 1 года оценивалась с помощью логистической регрессии, пол и возраст вводились в качестве ковариат. Множественная проверка гипотез учитывалась введением поправки Бенджамини — Хохберга.

Результаты исследования

Исследование стартовало в 2019 г. и продолжается в настоящее время. В текущий анализ вошли 3811 участников. Для всех них имелись данные о показателях, необходимых для оценки углеводного обмена. Медиана возраста составила 92 [91; 94] года; полная описательная характеристика исследуемой группы представлена в таблице 1. В исследуемой группе преобладали участники с нормальной и избыточной массой тела, доля пациентов с ожирением составила 15,2%. У 72,9% пациентов значения ОТ соответствовали абдоминальному ожирению. Ожирение по данным ИМТ (n=3609) зарегистрировали у 551 (15,3%) участника исследования.

В общей когорте широко представлены ГС: наиболее распространенными были зависимость от посторонней помощи, саркопения, сенсорный дефицит, старческая астения — они были диагностированы более чем у 85% участников (см. табл. 1). Также стоит отметить, что медианный уровень глюкозы во всей когорте исследуемых долгожителей, а также интерквартильный размах находятся в пределах нормы (см. табл. 1).

Таблица 1. Общая характеристика исследуемой группы

В исследуемой когорте в группу «Нарушения углеводного обмена» были отнесены 1393 (36,6%) человека, у 63,4% (2418 человек) состояние углеводного обмена соответствовало норме. Межгрупповое сравнение основных клинических показателей и представленности ГС отображено в таблице 2. Гендерные различия между группами не обнаружены.

Таблица 2. Результаты межгруппового сравнения в зависимости от состояния углеводного обмена: клинические параметры, гериатрические синдромы и смертность в течение 1 года

Окончание таблицы 2

В группе с нарушениями углеводного обмена ИМТ был статистически значимо выше (см. табл. 2). Доля пациентов с ожирением по результатам оценки ИМТ в данной группе составила 20,6%, в то время как лишь 12,3% участников без нарушений углеводного обмена имели ожирение. Однако по представленности абдоминального ожирения группы значимо не различались.

Статистически значимые различия между группами были выявлены для трех ГС: депрессия, ортостатическая гипотензия и полипрагмазия, с наибольшей их представленностью в группе пациентов с нарушениями углеводного обмена. Дополнительно мы проверили, сохраняется ли ассоциация данных ГС с углеводным обменом при введении поправки на пол и возраст. Результаты представлены в таблице 3.

Таблица 3. Ассоциация параметров углеводного обмена с наличием гериатрических синдромов и смертностью (n=2266)

Для 2266 человек была получена информация о годовом исходе. При рассмотрении основных биохимических показателей, связанных с углеводным обменом, в группах умерших и выживших долгожителей были получены интересные закономерности (см. табл. 3). Так, увеличение уровня инсулина на 1 мкЕд/мл снижало риск смерти в течение 1 года на 2% (отношение шансов (ОШ) 0,98; p=0,001), а увеличение HOMA-IR на 1 единицу также снижало риск смерти на 3% (ОШ 0,97, р=0,02). Для уровня глюкозы и HbA1c, как и самого факта наличия нарушений углеводного обмена, не выявили статистически значимых ассоциаций.

Индекс инсулинорезистентности HOMA сильно зависит от возраста, при этом в нашей когорте он снижается с каждым годом (коэффициент корреляции -0,0278, p<0,001) (рис. 1). В связи с этим для более подробного изучения ассоциации HOMA-IR со смертностью мы выбрали наиболее многочисленную группу участников одинакового возраста, для которых есть информация о годовых исходах. В эту группу вошел 541 человек в возрасте ровно 90 лет.

Рис. 1. Значение HOMA-IR в зависимости от возраста участников

Для группы 90-летних была снова оценена зависимость риска смерти в течение 1 года от HOMA-IR (ОШ с поправкой на пол равно -0,346, p=0,005). Было обнаружено, что медианный уровень HOMA-IR у выживших равен 1,605, тогда как для умерших — 1,387 (рис. 2), эти значения статистически значимо различаются (p=0,009). Интересно, что при разбиении HOMA-IR на квартили обнаруженная отрицательная ассоциация со смертностью сохраняется только в первом квартиле, т. е. для HOMA-IR≤0,92 (ОШ с поправкой на пол равно 0,406, p=0,026). Для значений выше 0,92 статистическая значимость обсуждаемой зависимости теряется.

Рис. 2. График ядерной оценки плотности распределения параметра HOMA-IR для участников в возрасте 90 лет в зависимости от факта смерти в течение 1 года

Обсуждение

В данном исследовании впервые в России детально проанализировано состояние углеводного обмена в малоизученной когорте долгожителей и его ассоциация с наличием различных ГС. Несмотря на множественные ограничения, исследование позволяет обнаружить некоторые интересные закономерности.

Предполагалось, что нарушения углеводного обмена в изучаемой группе (участники в возрасте 90 лет и старше) будут встречаться довольно редко в связи с неблагоприятным воздействием СД на продолжительность жизни. Однако представленность нарушений углеводного обмена в нашей когорте долгожителей составила 36,6%, что значимо выше по сравнению с результатами зарубежных работ [8–10, 12–15]. Необходимо отметить, что наша выборка не является репрезентативной: все долгожители проживали только в Центральном регионе РФ, и 40,3% участников были набраны из стационаров и поликлиник. В связи с этим мы не можем экстраполировать долю пациентов с нарушениями углеводного обмена на всю популяцию долгожителей России и не говорим о распространенности данного состояния среди людей старше 90 лет в нашей стране.

Одним из факторов риска развития нарушения углеводного обмена является ожирение. Так, участники с нарушением углеводного обмена ожидаемо имели более высокие значения ИМТ, однако эта разница была не столь значима с клинической точки зрения. При этом в целом в исследуемой когорте доля участников с ожирением, выявленным на основании ИМТ, составила 15,3%, что сопоставимо с данными Всемирной организации здравоохранения по общей популяции [16]. Значения ОТ соответствовали критериям абдоминального ожирения почти у 3/4 участников. Однако нельзя исключать из рассмотрения искажение результатов измерений из-за выраженных изменений осанки, которые широко распространены в этой группе, а также других анатомических и физиологических особенностей (абдоминальные грыжи, слабость мышц брюшной полости, метеоризм на фоне снижения перистальтики), обусловливающими увеличение объема живота. Важно отметить, что у большей части (более 75%) исследуемых долгожителей HOMA-IR находился в пределах нормы (<2,7), однако такие показатели могут быть связаны не только с отсутствием ИР, но и с приемом сахароснижающих препаратов.

При межгрупповом сравнении в группе с углеводными нарушениями чаще встречалась полипрагмазия (см. табл. 2). Данная ассоциация сохраняется при введении поправок на пол и возраст и предположительно имеет двойственную природу. С одной стороны, это может быть связано с тем, что данные пациенты дополнительно принимают сахароснижающие препараты. С другой стороны, сам по себе прием некоторых групп лекарственных препаратов может приводить к нарушениям углеводного обмена и гипергликемии, например, в связи с содержанием моносахаридов в составе. К сожалению, в нашем исследовании не уточнялся прием сахароснижающих препаратов, поэтому данный вопрос нуждается в более подробном изучении.

У долгожителей с нарушениями углеводного обмена также чаще встречалась депрессия. В нашем исследовании повышение уровня глюкозы на 1 ммоль/л увеличивало риск наличия депрессии на 10% (см. табл. 3), что не противоречит мировым данным. Так, метаанализ, включавший в себя участников разного возраста, показал, что участники с СД имели значительно более высокий риск наличия депрессии, чем участники без данного заболевания [13]. Согласно данным отдельных исследований до 30% людей с СД в старческом и пожилом возрасте также имеют и симптомы депрессии [5, 17, 18]. Депрессия может быть одной из причин возникающих у долгожителей нарушений углеводного обмена в связи с тем, что она может приводить к дефициту физической активности, курению или повышенному потреблению пищи, а также к повышенному уровню кортизола, ИР и повышению уровня провоспалительных факторов. В то же время наличие СД также может способствовать возникновению или усугублять симптомы депрессии за счет того, что данное заболевание может приводить к функциональным нарушениям и к снижению качества жизни [19]. Таким образом, долгожителей с нарушениями углеводного обмена необходимо тщательно обследовать на наличие у них симптомов депрессии.

Также была показана ассоциация между нарушениями углеводного обмена и наличием ортостатической гипотензии. Повышение уровня глюкозы на 1 ммоль/л увеличивало риск наличия ортостатической гипотензии на 13%, также на 1% риск повышался при повышении уровня инсулина на 1 мкЕд/мл. Подобная ассоциация соотносится с зарубежными исследованиями. Так, J. Gannon et al. [20] в исследовании с выборкой из 3222 человек старше 50 лет выяснили, что среди участников с СД ортостатическая гипотензия была выявлена у 22%, а среди участников без СД — у 13%.

Интересно, что в нашем исследовании не было показано статистически значимых ассоциаций с ключевыми ГС, которые значительно влияют на сохранность и определяют благополучие старения: старческой астенией, деменцией и саркопенией. Наличие данных ассоциаций ожидалось исходя из ранее опубликованных результатов исследований, выполненных с участием более молодых пациентов [6, 21–23]. Не было показано и значимой ассоциации наличия нарушений углеводного обмена со смертностью в течение 1 года. Такие результаты могут объясняться рядом причин. Во-первых, в развитии данных ГС имеет значение не только факт наличия углеводных нарушений, но и степень декомпенсации углеводного обмена [23, 24]. Во-вторых, СД мог развиться уже после возникновения этих ГС; однако данных о стаже СД у наших испытуемых нет, что не позволяет проверить данную гипотезу. В-третьих, для долгожителей показано, что в ассоциации со смертностью на первый план выходят такие ГС, как астения, тогда как метаболические нарушения не играют большой роли [7].

Дополнительно мы оценили взаимосвязь между смертностью долгожителей в течение 1 года и уровнем биохимических показателей крови, отражающих углеводный обмен. Анализ показал наличие интересных закономерностей: повышение уровня инсулина на 1 мкЕд/мл снижало риск смертности на 2%, увеличение HOMA-IR на 1 единицу снижало риск на 3%. При этом более низкие значения HOMA-IR были характерны для более возрастных долгожителей, что коррелирует с ранее представленными данными о снижении HOMA-IR у здоровых 90-летних и 100-летних людей [25]. Для разрешения присутствующего парадокса мы выделили группу 90-летних долгожителей (n=541) и проанализировали взаимосвязь HOMA-IR и годовых исходов, тем самым исключив возраст из рассмотрения. Интересно, что отрицательную ассоциацию со смертностью показали только самые низкие значения HOMA-IR (до 0,93), для более высоких терялась статистическая значимость результатов. Обнаруженные закономерности будут проверены на более крупных выборках долгожителей в дальнейшем.

Однако полученные результаты дают нам повод предположить, что в глубоко пожилом возрасте существует некий оптимум показателей углеводного обмена, выше и ниже которого присутствует риск развития ГС и смертности. В связи с этим кажется целесообразным пересмотр целевых значений для биохимических показателей, которые отражают интенсивность нарушений углеводного обмена у пожилых людей и долгожителей. Подобные изменения помогли бы гериатрам более точно делать прогнозы для пациентов старшего возраста. Данный аспект должен быть исследован подробнее.

Ограничения исследования

Индекс массы тела — весьма ориентировочный параметр, не отражающий композиционный состав тела, что не дает в полной мере определить риски метаболических нарушений. Однако в рамках обследования на дому выполнение инструментальных исследований не представлялось возможным.

В исследовании не проводился оральный глюкозотолерантный тест, который мог бы выявить постпрандиальную гипергликемию у пациентов с нормальным уровнем тощаковой гликемии и гликированного гемоглобина. Следовательно, представленность предиабетических нарушений углеводного обмена в реальности могла быть выше. Также для полноценного исследования влияния углеводного обмена на сохранность долгожителей необходимы данные о приеме сахароснижающей терапии и длительности СД, которые в описанном исследовании не представлены.

Более того, набранная для исследования выборка не была репрезентативной, соответственно, результаты, полученные на данной выборке, не могут быть экстраполированы на других долгожителей в РФ.

Направления дальнейших исследований

Требуется дальнейшее изучение оценки взаимосвязи нарушений углеводного обмена с коморбидными состояниями и социальными факторами. Более подробного диабетологического описания заслуживают пациенты с СД; характеристика этой группы будет представлена в последующих публикациях. Потенциал имеют и исследования, направленные на пересмотр и валидацию целевых значений биохимических параметров крови для глубоко пожилых пациентов.

Заключение

Полученные результаты не позволяют сделать однозначного заключения о роли нарушений углеводного обмена у долгожителей. С одной стороны, обнаруженные взаимосвязи свидетельствуют о том, что долгожители с нарушениями углеводного обмена могут являться группой риска по наличию депрессии и ортостатической гипотензии, что диктует необходимость тщательного скрининга и мониторинга данных состояний у этой группы пациентов. С другой стороны, мы не выявили значимой ассоциации между наличием нарушений углеводного обмена и смертностью в течение 1 года, что позволяет сделать вывод о том, что, вероятно, возраст возникновения заболевания и его продолжительность играют бόльшую роль, чем просто факт наличия нарушений углеводного обмена в глубоко пожилом возрасте, а нарушения метаболизма глюкозы у долгожителей не являются определяющими прогноз выживаемости факторами. Полученные нами взаимосвязи между HOMA-IR и смертностью позволяют предположить, что для долгожителей существует оптимальный диапазон значений, который ассоциирован с лучшей выживаемостью, однако данная гипотеза нуждается в проведении дальнейших проспективных исследований.

Источники финансирования

Исследование выполнено при финансовой поддержке Федерального медико-биологического агентства.

Авторский коллектив выражает благодарность Л.В. Майтесян, А.С. Кругликовой, И.В. Тарасовой, В.Р. Матюхиной и другим врачам и медицинским сестрам за набор пациентов и техническую организацию исследования, А.А. Акопян за набор участников и формирование базы данных, Д.Е. Королеву за организацию забора, транспортировки и хранения биообразцов.

1. American Diabetes Association Professional Practice Committee. 13. Older Adults: Standards of Medical Care in Diabetes-2022. Diabetes Care. 2022;45(Suppl 1):S195–S207. DOI: 10.2337/dc22-S013.
2. IDF diabetes atlas 2021. (Electronic resource.) URL: https://diabetesatlas.org/atlas/tenth-edition/ (access date: 28.02.2023).
3. Дедов И.И., Шестакова М.В., Викулова О.К. и др. Эпидемиологические характеристики сахарного диабета в Российской Федерации: клинико-статистический анализ по данным Федерального регистра сахарного диабета на 01.01.2021. Сахарный диабет. 2021;24(3):204–222. [Dedov I.I., Shestakova M.V., Vikulova O.K. et al. Epidemiological characteristics of diabetes mellitus in the Russian Federation: clinical and statistical analysis according to the Federal diabetes register data of 01.01.2021. Diabetes Mellit. 2021;24(3):204–221 (in Russ.)]. DOI: 10.14341/DM12759.
4. Chia C.W., Egan J.M., Ferrucci L. Age-Related Changes in Glucose Metabolism, Hyperglycemia, and Cardiovascular Risk. Circ Res. 2018;123(7):886–904. DOI: 10.1161/CIRCRESAHA.118.312806.
5. Liu T., Man X., Miao X. Geriatric syndromes and the cumulative impacts on quality of life in older people with type 2 diabetes mellitus. Int J Diabetes Dev Ctries. 2021;41:148–155. DOI: 10.1007/s13410-020-00848-x.
6. Mesinovic J., Zengin A., De Courten B. et al. Sarcopenia and type 2 diabetes mellitus: a bidirectional relationship. Diabetes Metab Syndr Obes. 2019;12:1057–1072. DOI: 10.2147/DMSO.S186600.
7. Hao Q., Song X., Yang M. et al. Understanding Risk in the Oldest Old: Frailty and the Metabolic Syndrome in a Chinese Community Sample Aged 90+ Years. J Nutr Health Aging. 2016;20(1):82–88. DOI: 10.1007/s12603-016-0680-7.
8. Liu M., Yang S., Wang S. et al. Distribution of blood glucose and prevalence of diabetes among centenarians and oldest-old in China: based on the China Hainan Centenarian Cohort Study and China Hainan Oldest-old Cohort Study. Endocrine. 2020;70(2):314–322. DOI: 10.1007/s12020-020-02403-4.
9. Takayama M., Hirose N., Arai Y. et al. Morbidity of Tokyo-area centenarians and its relationship to functional status. J Gerontol A Biol Sci Med Sci. 2007;62(7):774–782. DOI: 10.1093/gerona/62.7.774. Полный список литературы Вы можете найти на сайте http://www.rmj.ru
10. Motta M., Bennati E., Ferlito L. et al. Successful aging in centenarians: myths and reality. Arch Gerontol Geriatr. 2005;40(3):241–251. DOI: 10.1016/j.archger.2004.09.002.
11. Алгоритмы специализированной медицинской помощи больным сахарным диабетом. Под ред. Дедова И.И., Шестаковой М.В., Майорова А.Ю. 10-й вып., дополн. Сахарный диабет. 2021;24(1S):1 148. [Standards of specialized diabetes care. Dedov I.I., Shestakova M.V., Mayorov A.Yu., eds. 10th ed., revised. Diabetes Mellit. 2021;24(1S):1–148 (in Russ.)]. DOI: 10.14341/DM12802.
12. Davey A., Lele U., Elias M.F. et al. Diabetes mellitus in centenarians. J Am Geriatr Soc. 2012;60(3):468–473. DOI: 10.1111/j.1532-5415.2011.03836.x.
13. Louhija J. Finnish Centenarians: A Clinical Epidemiological Study [dissertation]. Helsinki, Finland: University of Helsinki; 1994.
14. Evert J., Lawler E., Bogan H., Perls T. Morbidity profiles of centenarians: survivors, delayers, and escapers. J Gerontol Biol Sci Med Sci. 2003;58(3):232–237. DOI: 10.1093/gerona/58.3.m232.
15. Gellert P., von Berenberg P., Zahn T. et al. Multimorbidity Profiles in German Centenarians: A Latent Class Analysis of Health Insurance Data. J Aging Health. 2019;31(4):580–594. DOI: 10.1177/0898264317737894.
16. WHO. Obesity and overweight. (Electronic resource.) URL: https://www.who.int/en/news-room/fact-sheets/detail/obesity-and-overweight (access date: 22.02.2023).
17. Khaledi M., Haghighatdoost F., Feizi A., Aminorroaya A. The prevalence of comorbid depression in patients with type 2 diabetes: an updated systematic review and meta-analysis on huge number of observational studies. Acta Diabetol. 2019;56:631–650. DOI: 10.1007/s00592-019-01295-9.
18. Anderson R.J., Freedland K.E., Clouse R.E., Lustman P.J. The prevalence of comorbid depression in adults with diabetes: a meta-analysis. Diabetes Care. 2001;24(4):1069–1078. DOI: 10.2337/diacare.24.6.1069.
19. Park M., Reynolds C.F. 3rd. Depression among older adults with diabetes mellitus. Clin Geriatr Med. 2015;31(1):117–137, ix. DOI: 10.1016/j.cger.2014.08.022.
20. Gannon J., Claffey P., Laird E. et al. The cross-sectional association between diabetes and orthostatic hypotension in community-dwelling older people. Diabet Med. 2020;37(8):1299–1307. DOI: 10.1111/dme.14187.
21. Abd Ghafar M.Z.A., O’Donovan M., Sezgin D. et al. Frailty and diabetes in older adults: Overview of current controversies and challenges in clinical practice. Front Clin Diabetes Healthc. 2022;3:895313. DOI: 10.3389/fcdhc.2022.895313.
22. Munshi M.N. Cognitive Dysfunction in Older Adults With Diabetes: What a Clinician Needs to Know. Diabetes Care. 2017;40(4):461–467. DOI: 10.2337/dc16-1229.
23. Qiao Y.S., Chai Y.H., Gong H.J. et al. The Association Between Diabetes Mellitus and Risk of Sarcopenia: Accumulated Evidences From Observational Studies. Front Endocrinol (Lausanne). 2021;12:782391. DOI: 10.3389/fendo.2021.782391.
24. Dove A., Shang Y., Xu W. et al. The impact of diabetes on cognitive impairment and its progression to dementia. Alzheimers Dement. 2021;17(11):1769–1778. DOI: 10.1002/alz.12482.
25. Barbieri M., Gambardella A., Paolisso G., Varricchio M. Metabolic aspects of the extreme longevity. Exp Gerontol. 2008;43(2):74–78. DOI: 10.1016/j.exger.2007.06.003.